прабабушка по линии деда - Amelia Catrine Bathory
прадедушка по линии деда - Adriano Alfred Cavallone
прабабушка по линии бабушки - Keitlin Arabelle Moore
прадедушка по линии бабушки - Bernardo Stefan Lamperouge
дедушка - Alberto Adriano Cavallone
бабушка - Ann Keitlin Lamperouge
мать - Mary Ann Abigale Cavallone
[итальянские корни; седьмая дочь в семье, не получившая должного наследства]

прабабушка по линии деда - Stefania Carolina Dupond
прадедушка по линии деда - Bastian Fernand Meloun
прабабушка по линии бабушки - Kate Rozette Maupinne
прадедушка по линии бабушки - Roland Samuel Vongola
дедушка - Adolf Bastian Meloun
бабушка - Emy Kate Vongola
отец - Jeremy Gordon Meloun
[французские корни; сын обедневшего аристократа, спустившего деньги на разного рода удовольствия]

Николь Мари Мэлоун – единственная дочь двух представителей обедневшей аристократии магического мира. Родившись чистокровной, в семье с почитаемой фамилией и громкой историей, девушка обречена была на множество лишений с самого детства. Разумеется, Николь воспитывалась с особой строгостью, в стиле традиционного аристократического начального образования. Еще в раннем возрасте девчонка уяснила, что главная ее ценность – это честь и достоинство фамилии Мэлоун. И ни в коем случае Николь не должна его опорочить. Например, общением с так называемыми грязнокровками. Если честно, девушка никогда не разделяла мнения родителей по этому поводу, но не смела возникать. Уж больно она уважала родных.
В раннем возрасте с Николь случилось… несчастье. Девочка сидела в библиотеке, наслаждаясь красочными рисунками одной из волшебных книг. Обычный день. Обычной жизни трехлетней малышки. Но именно десятого июня свершилось непоправимое. С этого дня голос Николь навсегда покинул свою хозяйку. Было ли это ночным кошмаром; или же что-то реальное напугало девочку… Никто так и не смог об этом узнать. Когда Мари Мелоун зашла в библиотеку, дочь уже сидела мертвенно-бледной, с остекленевшим взглядом серых глаз. Впоследствии, девушка будет искать ответ на тайну своего прошлого. Но едва ли ей повезет…
Стоит сказать, что родители были весьма обеспокоены этим происшествием. Они боялись, что Николь не сможет приобщиться к магическому миру, что станет величайшим позором для их семьи. Как можно колдовать, не произнося при этом слов? Но случилось чудо, которое позволило Николь быть не хуже остальных; девушка смогла выполнять заклинания специально-созданной Оливандером волшебной палочкой, предназначенной для мысленного контроля людям, лишившимся голоса.
Девушка получила приглашение в Хогвартс. Шляпа долго думала над распределением юной Мелоун. В итоге, Николь пошла по стопам своих родителей. Факультет Слизерин – ее пристанище на последующие семь лет. Откровенно говоря, первые годы для Николь были невыносимо тяжелыми. Над ней смеялись; мало, кто действительно жаждал с ней «общения». Но находились и весьма понимающие личности. В учебе тоже было сложно. Согласитесь, с лишениями Мелоун учеба не совсем покажется сахарной. Но, тем не менее, девушка не отчаивалась. Она не стремилась быть отличницей. Нет. Просто познавала те предметы, которые ей нравились; к остальным относилась более халатно. К пятому курсу девушка, сама того не добиваясь, стала одной из примечательных особ своего факультета. Она притягивала к себе симпатии. Возможно, из-за своего характера; возможно, из-за своей милой внешности. Кто-то видел в ней таинственность и всячески проявлял интерес. Внешне Николь ничем не отличалась от своих сокурсниц – некая холодность, надменность. Но она никогда не зазнавалась. Никогда не делала кому-то больно. Вообще не находила нужным царапать чью-то душу. Мелоун не отличалась стервозностью, но цену себе знала. Мышью не была, хоть и чувствовала себя среди парней немного неловко. В отличии от своих сокурсниц, у Николь не было большого опыта в общении. Порой, девушка просто не знала, как себя вести.
Шестой курс. Немного боязно возвращаться в Хогвартс. Возможно потому, что с каждым годом все труднее стало отличить ложь от правды; друзей от врагов…

Казалось бы, обычный вечер. Неясная погода, которая нормальных людей вгоняет в депрессию. Несколько часов, неумолимо потраченных на творческую подготовку к школьной вечеринке. Усталость, вызванная проделанной работой  и абсолютной неприспособленностью к бодрствованию в позднее время. Но, не смотря на все это, девушка чувствовала себя счастливой и умиротворенной. Каждый день у нее приобретал свои оттенки, в которых присутствовали лишь теплые тона, яркие краски. Она была счастлива. Счастлива жить, с каждым днем испытывая все большую благодарность судьбе, которая, по мнению Клеменс, была к ней более, чем просто благосклонной. Последнее время, девушка все чаще вспоминает слова бабушки: «Твое сердце забьется, когда найдет то, что тебе нравится». Раньше, Клеменс не воспринимала эти слова всерьез; будучи четырехлетней девочкой она не понимала их значение. Приложив руку к груди, она всегда чувствовала биение, оно не прекращалось. И недоуменные глаза вопросительно смотрели на бабушку. Но время проходит, приходит сознание. Впервые девушка ощутила на себе значение этих слов, когда ее записали в художественную школу. С тех пор, когда Клеменс принимается за карандаш и листок, ее сердце начинает сильно биться, принося радость. Но даже это ощущение не сравнится с тем, которое испытывает девушка в присутствии Его. Того, о ком она непроизвольно думает уже на протяжении нескольких недель. Даже сейчас, спуская по ступенькам в объятие вечерней темноты, она надеялась услышать его, ни на минуту не забывая о наивной мечте увидеть обладателя столь родного, волнующего голоса.
Посмотрев по сторонам, от чего легкие французские локоны пришли в невесомое движение, Клеменс направилась в сторону своего дома. Не без легкого разочарования, разумеется. Вечер был прекрасен. Даже более того. Ламперуж одна из тех, кто любит дождь. Даже если его приближение чуть ощутимо, но, все равно, еще так далеко. Невольно, девушка провела параллель между дождем и Ним. Он часто бывает столь близко, но она до сих пор не знает, кто он. Он, по-прежнему, так далеко от нее. Она знает лишь одно, что со знаниями может и прийти потеря, поэтому даже не пыталась раскрыть тайну.
Шаг. Еще один и еще. Клеменс чувствовала себя, как никогда, одиноко. По-жизни, девушка избегала шумных кампаний; проводила вечера наедине с собой. И, надо сказать, никогда об этом не жалела. Точнее, до переезда в Мистик-Фоллс, до встречи с Ним. Теперь же все изменилось. Как бы это эгоистично не звучало, Ламперуж было просто необходимо его присутствие, сопровождение.
О чем я думаю? Узнал бы кто-нибудь о моих мыслях – счел бы за сумасшедшую. Боже, а может мне и, вправду, это все мерещится…- пронеслось в голове девушки. Честно говоря, Клеменс и не знала, что подумать. Одно предположение казалось безумнее другого. В итоге девушка всегда приходила к одному выводу – сумасшедшая. Но этот вердикт сразу же опровергался, стоило ей услышать голос. Как, например, сейчас:
- Мисс Ламперуж.
Сердце тут же забилось сильнее, Клеменс резко обернулась в сторону произнесенных слов. Волнение? Да, оно присутствовало каждый раз. И не малое. Девушка рассеянно улыбнулась, хотя внутри она вся светилась от счастья предоставленной возможности - снова услышать этот голос.
- Клеменс, я рад видеть вас снова.
Если бы он только знал, как она была рада. Было неловко слышать в свой адрес обращение на вы, но еще больше смущало девушку то, что он произнес именно те слова, которые она, непременно, хотела бы сказать ему. Но опять опоздала, ее опередили. А детское «тоже» - пришлось опустить, дабы не выглядеть смешной. Да, Клеменс часто не могла подобрать нужные слова. Хорошая собеседница из нее, явно никакая, за что девушка себя постоянно корит.
- Могу я полюбопытствовать, почему вы так поздно возвращаетесь домой?
Девушка снова улыбнулась, опустив взгляд.
- Конечно. Но тут, вряд ли, что-нибудь окажется в новизну. Просто неумелая художница снова засиделась у подруги оттого, что никак не могла оторваться от кисточки,- она говорила естественно, без зажимок, хотя, как ей самой казалось, ее слова были больше похожи на оправдание маленького ребенка,- Ну вот опять…
Последняя реплика была сказана невзначай, как бы в никуда. Просто Клеменс обнаружила на своем запястье след от краски. Очередной, и далеко не последний. Развернувшись, возобновив шаг, девушка увлеклась тем, чтобы оттереть пятно. Но это только внешне, внутри же Ламперуж думала совершенно о другом.
- Я надеюсь, вы не оставите меня?- уже серьезно произнесла девушка. Ее вопрос звучал, скорее, как просьба. Хотя она понимала, что ее желание совсем не тактично.